Жакында "Вечерник Бишкек" гезитине белгилүү журналист, публицист жана лингвист Эсенбай Нурушевдин макаласы басылды. Менимче, көп сөздүн кереги жок. Эң башкысы - депутаттар ойду-келди сүйлөп, ойду-келди чечим чыгара бербей, ойлонушу керек.
Өзүңөр окуп таразалагыла.
P.S. Анан бул макаланы окуп бүткөндөн соң, блогумдун оң капталында (---> тарапта) Эсенбай Нурушев менен тил жөнүндө маектерди сөзсүз оркууну унутпагыла.
--
Как известно, перед Новым годом Жогорку Кенеш одобрил решение депутатской комиссии по изменению текста Госгимна. Из него удаляется весь второй куплет, где, по мнению экспертов комиссии, содержатся слова, имеющие крамольный смысл. Оказывается, таких «слов–паразитов» ученые мужи насчитали аж шесть штук в трех куплетах. Что касается Госфлага, с ним решили подождать. Как заявил главный зачинщик всей этой затеи и руководитель комиссии депутат Абдырахман Маматалиев, изменять его можно только после общественного обсуждения. С ним согласились и другие члены комиссии, которые отметили, что подход в изменении госсимволики должен быть осторожным. Об этом подходе и хотелось бы поговорить. Начнем с текста гимна.
Как Баракбай основал Парагвай
По словам Маматалиева, у экспертов больше всего претензий возникло к слову “бейкуттук”. В нем “кут” означает “счастье, удача, благодать”. Но приставка “бей” кардинально меняет смысл слова, и “счастье” превращается в “несчастье”. Такой, оказывается, “научный вердикт” вынесли ученые, филологи, писатели, общественные деятели и депутаты ЖК, которые входили в комиссию.
Однако тут никакой наукой не пахнет. Это типичное словочудачество, или, как говорят нынче, лингвофричество, когда смысл тех или иных слов определяют исходя лишь из внешних оболочек. Еще в XVIII веке один поэт и ученый–филолог тоже на полном серьезе утверждал, что “Италия” произошла от слова “удалия”, “Норвегия” — от “наверхия”, “амазонки” — от “омужонки”, “этруски” — от “этакие хитрушки”.
Подобная “этимология” у нас нынче приобретает почти официальный статус. Согласно таким этимологам, “Парагвай” происходит от “Баракбая”, “Уругвай” — от “Урукбая” и т. д.
На самом деле в науке при определении исконного смысла слов, особенно заимствованных, учитываются очень многие вещи. Прежде всего выявляется этимон, то есть первоначальная форма и значение слова, от которого произошло то или иное слово современного языка. Тут требуется нахождение древних субстратов, этногенеза слов. Кроме того, существует вопрос этимологических дублетов (doublets), которые считаются следствием неоднократного заимствования определенной части лексики из одного языка в другой с одновременной семантической и фонетической трансформацией слов. Процессы дублетности приводят к различным изменениям в структуре языкового знака. Заимствованные слова еще и подвергаются метатезе, когда переставляются буквы, звуки и слоги согласно закону языка–посредника или языка–реципиента. Такое может ввести в заблуждение не только простых обывателей, но и ученых–лингвистов.
Приведем один характерный пример. У кыргызов есть слово “байкуш”. Если подойти по методике маматалиевских экспертов, его можно было бы расшифровать так: “бай” — “богатый”, “куш” — “птица”, получилось бы “богатая птица”. Однако это слово у нас означает обездоленного, бедного и несчастного. Почему так? Да потому, что оно ни к баю, ни к птице не имеет никакого отношения. Оно произошло от персидского “хош” — “хорошо” и вошло в кыргызский в форме “кош” и “куш”. “Куш келипсиз” — “добро пожаловать”, “куш кабар” — “хорошая новость”, “кушубак” — “хорошее настроение”. А вот с приставкой bi (бей) оно превратилось в “бейкуш — байкуш”, которое буквально означает “ничего хорошего не имеющего”, то есть беднягу. Тут мы видим действие языковых законов и факторов языковой трансформации.
И “бейкут” — из разряда именно таких слов. Оно имеет исключительно персидское происхождение, и кыргызский “кут” тут совершенно ни при чем. Иранский язык вообще не знает такого слова, есть только древнеперсидское “кути”, которое означает “собака”, “щенок”. В таком значении оно вошло во многие языки, в том числе и восточноевропейские, даже в русский — “кутенок”. Кто сомневается в этом, пусть полистает хотя бы Этимологический словарь иранских языков, который издается в Москве начиная с 2000 года.
“Кут” есть у арабов, имеет несколько значений: это — “пища”, “еда”, “продукты питания”, “корм”, “крепость”, “полярная звезда”. Но слова “кут” в смысле “счастье”, “удача” или “благодать” у них тоже нет.
Откуда тогда возникло “бейкут”, которое встречается только у кыргызов и казахов? Предоставим слово специалисту — профессору БГУ Валимжану Танырыкову. Он более четверти века жил и работал в мусульманских странах, был личным переводчиком многих высокопоставленных лиц, в том числе и первого замминистра обороны СССР, а также Хафеза Асада, когда он был еще министром обороны Сирии, который, кстати, учился во Фрунзе. Сомневаться в компетентности профессора в области арабистики и иранистики не приходится.
По словам профессора Танырыкова, в персидском языке существуют три префикса — bi, be, ba. В наш язык вошло более ста слов, которые начинаются с этими приставками. Среди них только ba сохранило свое исконное персидское произношение в слове “бакуват”. Все остальные стали произноситься, согласно сингармонизму кыргызского языка “бей”, иногда “бай”. Один из них есть “бе ход” (behod) — “сам”, “сама”, “само”. Процесс трансформации этого слова выглядит примерно следующим образом: “беход” — “бейкот” — “бейкут”. В своем исконном значении оно означало “сам собой”, “в покое”, “в мире”, “не вмешиваясь в чужие дела”, “заниматься своим делом”. И все это полностью совпадает с его нынешним значением — “спокойный”, “безмятежный”, “мирный”, “благополучный”.
— Если кто–то не согласен с этим мнением, пусть попробует аргументированно доказать обратное. Я очень сомневаюсь, что в составе депутатской комиссии был арабист или иранист с настоящим знанием лингвистики. Если был бы, не путали бы “кут” и “бейкут”, — говорит профессор Танырыков.
Мы от себя добавим: с приставкой “бей” в нашем языке существует всего четыре слова, которые принято считать кыргызскими. Однако при проверке даже отдельные из них имеют либо иранские, либо арабские корни. Скажем, “бейбаш” (“озорник”) связано с персидским “пеш” — “пугать”. Законы нашего языка превратили его в “баш”. Кыргызы свои исконные слова очень редко соединяли с префиксом “бей”, а все начинающиеся с этим предлогом (их около семидесяти) — заимствованные, но ставшие кыргызскими. Это характерно для всех языков в мире — из чужих слов сделали свои.
Извините, но полная чушь — утверждение одного “тюрколога” из числа маматалиевских экспертов о том, что “бейкут” был якобы навязан кыргызам академиком Константином Юдахиным на базе узбекско–таджикского “бехуш” (“обморок”) и “бехуд” (“напрасно”, “зря”). Они имеют персидское происхождение и встречаются у выдающегося манасчы Сагымбая в той же форме и значении, что у таджиков и узбеков.
Таким образом, мы можем заключить: слово “бейкут” не обладает никакой черной аурой и не означает “несчастья”. Это слово у казахов имеет тот же смысл, что и у нас: т°ґiрек бейкІт жатыр — “кругом спокойно”. Разве оно негативно влияет на них?
Никакой крамолы нет также в строке “досторуна даяр дилин берІІг°”, ее дословно поняли как “друзьям готов отдать душу”. Идиоматическое выражение “дилин берІІ” на кыргызском употребляется в самых разных вариантах, для этого достаточно заглянуть в словарь Юдахина. Мы лишь напомним одно изречение, которое гласит: “Дилин берген дос болот, дилин бербеген жат же кас болот” — “Тот, кто предан душой, станет другом, а тот, кто не предан душой, станет либо чужаком, либо врагом”. Эта народная мудрость подтверждена самой жизнью.
Кого пугает красный цвет
Теперь о Госфлаге. Как говорит тот же Маматалиев, предлагается изменить как цвет флага, так и изображение солнца, расположенное в центре.
Эта идея очень понравилась депутату Турсунбаю Бакир уулу. Он сказал, что кыргызстанцы не буддисты, которые поклоняются Солнцу. “Может, поэтому и происходят инциденты и возникают разного рода проблемы в республике. Надо сделать что–то мусульманское”, — предложил он.
Не хочется вторгаться в чужой монастырь, но тем не менее вынужден напомнить, что буддисты поклоняются прежде всего Просветленному и Будда был именно таким. До него они, возможно, почитали Солнце как главное чудо нашей Вселенной. Так делали в глубокой древности все человеческие племена. Вспомните шумеро–аккадского Шамаша, египетского Ра, индоарийского Митру, греческого Гелиоса, славянского Велеса. Арабы до мусульманства тоже поклонялись Солнцу и Луне, деревьям, камням, даже собаке. А солнце еще не перестало быть главным источником жизни на земле. Тогда почему его нельзя изображать на Госфлаге? Может быть, потому, что об этом не сказано в священном Коране, как часто прибегает к такой аргументации уважаемый депутат?
Вообще–то Коран — совсем не тот документ, которым можно козырять каждый раз. Он священен и требует подобающего отношения к себе. В нем не сказано, что свои неразумные мысли можно оправдать Кораном. В нем нет многого из того, что есть в современной жизни. Это естественно и понятно.
Если все то, что не написано в Коране, противоречит истинному мусульманству, тогда было бы разумным сдать свой депутатский мандат, поскольку подобное понятие наряду со многими другими, такими, как “парламент”, “фракция”, “политическая партия”, “служебная машина”, в нем и в помине нет. Кроме того, если на то пошло, Коран запрещает жить за чужой счет, получая зарплату из госбюджета, когда народ пребывает в нищете.
Но продолжим. История красного флага, между прочим, восходит к мусульманам, когда иранские крестьяне в Горгане в 778–779 годах, доведенные до отчаяния налоговой политикой Аббасидов, восстали под этим знаменем. С этого момента оно стало символом борьбы народа против угнетателей. Потом использовали для своих целей самые различные силы.
Что касается лично нас, кыргызов, красный флаг у манасчы Саякбая Каралаева выступает не только как общекыргызское, но и общемусульманское знамя. По версии другого сказителя, Сагымбая Орозбакова, красный стяг был личным флагом самого Кыргыза, который первоначально жил в Бадахшане и в городе Балык (историки пишут “в Балхе”). У него было сорок сыновей, от него произошли все нынешние сорокаплеменные кыргызы. Следовательно, его флаг носили, передавая из рук в руки, Каракан, Огузкан, Аланча, Байгур, Бабыркан, Тубой, Когой, Ногой, Жакып, Манас...
А вот интересный момент из реальной истории. В китайских источниках, относящихся к X веку, отмечается, что кыргызский ажо установил один штандарт, низ его весь красный. Почему летописцы именно на этот цвет обратили внимание, никто не знает. Но факт остается фактом: по прошествии почти одиннадцати веков, когда Кыргызстан стал независимым государством, нам достался красный флаг. Что это: веление самого Всевышнего, распоряжение истории? Неведомо, но согласитесь, в этом есть какой–то таинственный, сакральный смысл.
И еще. При украшении деревянных конструкций юрты кыргызы не использовали голубую или зеленую краску, как это делали калмаки, монголы и другие кочевники. Наши предки их красили либо в золотисто–солнечный, либо красный цвет. Если этот цвет обладает агрессивной аурой, как урановая руда излучает радиацию, наш народ давно бы вымер. Но он не исчез. Может, отсюда явная раздражительность маматалиевских ученых–консультантов на красный цвет? У маматалиевской группировки есть еще одна наглая ложь. Суть ее в том, что у Манаса, оказывается, было два флага — один голубой, второй красный, с последним он якобы ходил в военные походы. Так, по словам Маматалиева, решили ученые. Откуда взяли этот бред его ученые, он открыто не говорит. На самом деле у Сагымбая, Саякбая и Жусупа Мамая нигде не говорится, что у Манаса было два флага. Все они говорят только об одном флаге, и он был красным.
В исторических документах о знамени кыргызов впервые упоминается в записях арабского поэта и путешественника X века Абу Дулафа. Согласно ему, у кыргызов было зеленое знамя. Академик Василий Бартольд тоже считал, что енисейские князья имели зеленый стяг. Многие историки приняли эту версию. А вот маматалиевские “историки” почему–то выдают этот зеленый флаг за сине–голубой. Иначе говоря, собственный дальтонизм — цветовую слепоту — они настырно и упорно приписывают нашим предкам.
***
Да, парламент имеет полное право пересматривать, изменять, даже утверждать новые символы государства, это его прерогатива. В этом нет никаких вопросов, вопрос только в аргументации.
А она такова. Во–первых, по утверждению Маматалиева, не только “бейкут”, но и все другие слова с приставкой “бей” в нашем языке имеют негативный оттенок. Хотя их, как известно, употребляли наши предки, они встречаются во всех вариантах эпоса “Манас”. Значит, весь многовековой языковый опыт древних кыргызов был “вредным” и “паразитным”. Во– вторых, у кыргызов флаг, мол, должен быть сине–голубого цвета, поскольку они поклонялись Коко Тенгри. Между тем, по версии великих сказителей Сагымбая и Саякбая, Коко Тенгри — Бог исключительно калмаков, у кыргызов, как и у тюрков, он назывался просто Тенир. В–третьих, кыргызам якобы противопоказано изображать солнце на Госфлаге, хотя наши предки с древнейших времен почитали его.
Как видим, вся аргументация маматалиевской бригады прямым образом затрагивает ментальность нации, направлена на изменение кода коллективной памяти кыргызов. А это не что иное, как козкаманство, хорошо описанное в “Манасе”. Суть новейшего козкаманства в том, чтобы заменить все родное на неизвестно что. Такое козкаманство вполне заслуживает того, чтобы назвать его маматалиевщиной.
Эсенбай НУРУШЕВ
Источник - Вечерний Бишкек
Өзүңөр окуп таразалагыла.
P.S. Анан бул макаланы окуп бүткөндөн соң, блогумдун оң капталында (---> тарапта) Эсенбай Нурушев менен тил жөнүндө маектерди сөзсүз оркууну унутпагыла.
--
Как известно, перед Новым годом Жогорку Кенеш одобрил решение депутатской комиссии по изменению текста Госгимна. Из него удаляется весь второй куплет, где, по мнению экспертов комиссии, содержатся слова, имеющие крамольный смысл. Оказывается, таких «слов–паразитов» ученые мужи насчитали аж шесть штук в трех куплетах. Что касается Госфлага, с ним решили подождать. Как заявил главный зачинщик всей этой затеи и руководитель комиссии депутат Абдырахман Маматалиев, изменять его можно только после общественного обсуждения. С ним согласились и другие члены комиссии, которые отметили, что подход в изменении госсимволики должен быть осторожным. Об этом подходе и хотелось бы поговорить. Начнем с текста гимна.
Как Баракбай основал Парагвай
По словам Маматалиева, у экспертов больше всего претензий возникло к слову “бейкуттук”. В нем “кут” означает “счастье, удача, благодать”. Но приставка “бей” кардинально меняет смысл слова, и “счастье” превращается в “несчастье”. Такой, оказывается, “научный вердикт” вынесли ученые, филологи, писатели, общественные деятели и депутаты ЖК, которые входили в комиссию.
Однако тут никакой наукой не пахнет. Это типичное словочудачество, или, как говорят нынче, лингвофричество, когда смысл тех или иных слов определяют исходя лишь из внешних оболочек. Еще в XVIII веке один поэт и ученый–филолог тоже на полном серьезе утверждал, что “Италия” произошла от слова “удалия”, “Норвегия” — от “наверхия”, “амазонки” — от “омужонки”, “этруски” — от “этакие хитрушки”.
Подобная “этимология” у нас нынче приобретает почти официальный статус. Согласно таким этимологам, “Парагвай” происходит от “Баракбая”, “Уругвай” — от “Урукбая” и т. д.
На самом деле в науке при определении исконного смысла слов, особенно заимствованных, учитываются очень многие вещи. Прежде всего выявляется этимон, то есть первоначальная форма и значение слова, от которого произошло то или иное слово современного языка. Тут требуется нахождение древних субстратов, этногенеза слов. Кроме того, существует вопрос этимологических дублетов (doublets), которые считаются следствием неоднократного заимствования определенной части лексики из одного языка в другой с одновременной семантической и фонетической трансформацией слов. Процессы дублетности приводят к различным изменениям в структуре языкового знака. Заимствованные слова еще и подвергаются метатезе, когда переставляются буквы, звуки и слоги согласно закону языка–посредника или языка–реципиента. Такое может ввести в заблуждение не только простых обывателей, но и ученых–лингвистов.
Приведем один характерный пример. У кыргызов есть слово “байкуш”. Если подойти по методике маматалиевских экспертов, его можно было бы расшифровать так: “бай” — “богатый”, “куш” — “птица”, получилось бы “богатая птица”. Однако это слово у нас означает обездоленного, бедного и несчастного. Почему так? Да потому, что оно ни к баю, ни к птице не имеет никакого отношения. Оно произошло от персидского “хош” — “хорошо” и вошло в кыргызский в форме “кош” и “куш”. “Куш келипсиз” — “добро пожаловать”, “куш кабар” — “хорошая новость”, “кушубак” — “хорошее настроение”. А вот с приставкой bi (бей) оно превратилось в “бейкуш — байкуш”, которое буквально означает “ничего хорошего не имеющего”, то есть беднягу. Тут мы видим действие языковых законов и факторов языковой трансформации.
И “бейкут” — из разряда именно таких слов. Оно имеет исключительно персидское происхождение, и кыргызский “кут” тут совершенно ни при чем. Иранский язык вообще не знает такого слова, есть только древнеперсидское “кути”, которое означает “собака”, “щенок”. В таком значении оно вошло во многие языки, в том числе и восточноевропейские, даже в русский — “кутенок”. Кто сомневается в этом, пусть полистает хотя бы Этимологический словарь иранских языков, который издается в Москве начиная с 2000 года.
“Кут” есть у арабов, имеет несколько значений: это — “пища”, “еда”, “продукты питания”, “корм”, “крепость”, “полярная звезда”. Но слова “кут” в смысле “счастье”, “удача” или “благодать” у них тоже нет.
Откуда тогда возникло “бейкут”, которое встречается только у кыргызов и казахов? Предоставим слово специалисту — профессору БГУ Валимжану Танырыкову. Он более четверти века жил и работал в мусульманских странах, был личным переводчиком многих высокопоставленных лиц, в том числе и первого замминистра обороны СССР, а также Хафеза Асада, когда он был еще министром обороны Сирии, который, кстати, учился во Фрунзе. Сомневаться в компетентности профессора в области арабистики и иранистики не приходится.
По словам профессора Танырыкова, в персидском языке существуют три префикса — bi, be, ba. В наш язык вошло более ста слов, которые начинаются с этими приставками. Среди них только ba сохранило свое исконное персидское произношение в слове “бакуват”. Все остальные стали произноситься, согласно сингармонизму кыргызского языка “бей”, иногда “бай”. Один из них есть “бе ход” (behod) — “сам”, “сама”, “само”. Процесс трансформации этого слова выглядит примерно следующим образом: “беход” — “бейкот” — “бейкут”. В своем исконном значении оно означало “сам собой”, “в покое”, “в мире”, “не вмешиваясь в чужие дела”, “заниматься своим делом”. И все это полностью совпадает с его нынешним значением — “спокойный”, “безмятежный”, “мирный”, “благополучный”.
— Если кто–то не согласен с этим мнением, пусть попробует аргументированно доказать обратное. Я очень сомневаюсь, что в составе депутатской комиссии был арабист или иранист с настоящим знанием лингвистики. Если был бы, не путали бы “кут” и “бейкут”, — говорит профессор Танырыков.
Мы от себя добавим: с приставкой “бей” в нашем языке существует всего четыре слова, которые принято считать кыргызскими. Однако при проверке даже отдельные из них имеют либо иранские, либо арабские корни. Скажем, “бейбаш” (“озорник”) связано с персидским “пеш” — “пугать”. Законы нашего языка превратили его в “баш”. Кыргызы свои исконные слова очень редко соединяли с префиксом “бей”, а все начинающиеся с этим предлогом (их около семидесяти) — заимствованные, но ставшие кыргызскими. Это характерно для всех языков в мире — из чужих слов сделали свои.
Извините, но полная чушь — утверждение одного “тюрколога” из числа маматалиевских экспертов о том, что “бейкут” был якобы навязан кыргызам академиком Константином Юдахиным на базе узбекско–таджикского “бехуш” (“обморок”) и “бехуд” (“напрасно”, “зря”). Они имеют персидское происхождение и встречаются у выдающегося манасчы Сагымбая в той же форме и значении, что у таджиков и узбеков.
Таким образом, мы можем заключить: слово “бейкут” не обладает никакой черной аурой и не означает “несчастья”. Это слово у казахов имеет тот же смысл, что и у нас: т°ґiрек бейкІт жатыр — “кругом спокойно”. Разве оно негативно влияет на них?
Никакой крамолы нет также в строке “досторуна даяр дилин берІІг°”, ее дословно поняли как “друзьям готов отдать душу”. Идиоматическое выражение “дилин берІІ” на кыргызском употребляется в самых разных вариантах, для этого достаточно заглянуть в словарь Юдахина. Мы лишь напомним одно изречение, которое гласит: “Дилин берген дос болот, дилин бербеген жат же кас болот” — “Тот, кто предан душой, станет другом, а тот, кто не предан душой, станет либо чужаком, либо врагом”. Эта народная мудрость подтверждена самой жизнью.
Кого пугает красный цвет
Теперь о Госфлаге. Как говорит тот же Маматалиев, предлагается изменить как цвет флага, так и изображение солнца, расположенное в центре.
Эта идея очень понравилась депутату Турсунбаю Бакир уулу. Он сказал, что кыргызстанцы не буддисты, которые поклоняются Солнцу. “Может, поэтому и происходят инциденты и возникают разного рода проблемы в республике. Надо сделать что–то мусульманское”, — предложил он.
Не хочется вторгаться в чужой монастырь, но тем не менее вынужден напомнить, что буддисты поклоняются прежде всего Просветленному и Будда был именно таким. До него они, возможно, почитали Солнце как главное чудо нашей Вселенной. Так делали в глубокой древности все человеческие племена. Вспомните шумеро–аккадского Шамаша, египетского Ра, индоарийского Митру, греческого Гелиоса, славянского Велеса. Арабы до мусульманства тоже поклонялись Солнцу и Луне, деревьям, камням, даже собаке. А солнце еще не перестало быть главным источником жизни на земле. Тогда почему его нельзя изображать на Госфлаге? Может быть, потому, что об этом не сказано в священном Коране, как часто прибегает к такой аргументации уважаемый депутат?
Вообще–то Коран — совсем не тот документ, которым можно козырять каждый раз. Он священен и требует подобающего отношения к себе. В нем не сказано, что свои неразумные мысли можно оправдать Кораном. В нем нет многого из того, что есть в современной жизни. Это естественно и понятно.
Если все то, что не написано в Коране, противоречит истинному мусульманству, тогда было бы разумным сдать свой депутатский мандат, поскольку подобное понятие наряду со многими другими, такими, как “парламент”, “фракция”, “политическая партия”, “служебная машина”, в нем и в помине нет. Кроме того, если на то пошло, Коран запрещает жить за чужой счет, получая зарплату из госбюджета, когда народ пребывает в нищете.
Но продолжим. История красного флага, между прочим, восходит к мусульманам, когда иранские крестьяне в Горгане в 778–779 годах, доведенные до отчаяния налоговой политикой Аббасидов, восстали под этим знаменем. С этого момента оно стало символом борьбы народа против угнетателей. Потом использовали для своих целей самые различные силы.
Что касается лично нас, кыргызов, красный флаг у манасчы Саякбая Каралаева выступает не только как общекыргызское, но и общемусульманское знамя. По версии другого сказителя, Сагымбая Орозбакова, красный стяг был личным флагом самого Кыргыза, который первоначально жил в Бадахшане и в городе Балык (историки пишут “в Балхе”). У него было сорок сыновей, от него произошли все нынешние сорокаплеменные кыргызы. Следовательно, его флаг носили, передавая из рук в руки, Каракан, Огузкан, Аланча, Байгур, Бабыркан, Тубой, Когой, Ногой, Жакып, Манас...
А вот интересный момент из реальной истории. В китайских источниках, относящихся к X веку, отмечается, что кыргызский ажо установил один штандарт, низ его весь красный. Почему летописцы именно на этот цвет обратили внимание, никто не знает. Но факт остается фактом: по прошествии почти одиннадцати веков, когда Кыргызстан стал независимым государством, нам достался красный флаг. Что это: веление самого Всевышнего, распоряжение истории? Неведомо, но согласитесь, в этом есть какой–то таинственный, сакральный смысл.
И еще. При украшении деревянных конструкций юрты кыргызы не использовали голубую или зеленую краску, как это делали калмаки, монголы и другие кочевники. Наши предки их красили либо в золотисто–солнечный, либо красный цвет. Если этот цвет обладает агрессивной аурой, как урановая руда излучает радиацию, наш народ давно бы вымер. Но он не исчез. Может, отсюда явная раздражительность маматалиевских ученых–консультантов на красный цвет? У маматалиевской группировки есть еще одна наглая ложь. Суть ее в том, что у Манаса, оказывается, было два флага — один голубой, второй красный, с последним он якобы ходил в военные походы. Так, по словам Маматалиева, решили ученые. Откуда взяли этот бред его ученые, он открыто не говорит. На самом деле у Сагымбая, Саякбая и Жусупа Мамая нигде не говорится, что у Манаса было два флага. Все они говорят только об одном флаге, и он был красным.
В исторических документах о знамени кыргызов впервые упоминается в записях арабского поэта и путешественника X века Абу Дулафа. Согласно ему, у кыргызов было зеленое знамя. Академик Василий Бартольд тоже считал, что енисейские князья имели зеленый стяг. Многие историки приняли эту версию. А вот маматалиевские “историки” почему–то выдают этот зеленый флаг за сине–голубой. Иначе говоря, собственный дальтонизм — цветовую слепоту — они настырно и упорно приписывают нашим предкам.
***
Да, парламент имеет полное право пересматривать, изменять, даже утверждать новые символы государства, это его прерогатива. В этом нет никаких вопросов, вопрос только в аргументации.
А она такова. Во–первых, по утверждению Маматалиева, не только “бейкут”, но и все другие слова с приставкой “бей” в нашем языке имеют негативный оттенок. Хотя их, как известно, употребляли наши предки, они встречаются во всех вариантах эпоса “Манас”. Значит, весь многовековой языковый опыт древних кыргызов был “вредным” и “паразитным”. Во– вторых, у кыргызов флаг, мол, должен быть сине–голубого цвета, поскольку они поклонялись Коко Тенгри. Между тем, по версии великих сказителей Сагымбая и Саякбая, Коко Тенгри — Бог исключительно калмаков, у кыргызов, как и у тюрков, он назывался просто Тенир. В–третьих, кыргызам якобы противопоказано изображать солнце на Госфлаге, хотя наши предки с древнейших времен почитали его.
Как видим, вся аргументация маматалиевской бригады прямым образом затрагивает ментальность нации, направлена на изменение кода коллективной памяти кыргызов. А это не что иное, как козкаманство, хорошо описанное в “Манасе”. Суть новейшего козкаманства в том, чтобы заменить все родное на неизвестно что. Такое козкаманство вполне заслуживает того, чтобы назвать его маматалиевщиной.
Эсенбай НУРУШЕВ
Источник - Вечерний Бишкек
Comments
Post a Comment